Ужастики 2: Беспокойный Хэллоуин

Сандел превращает историю в банальное подростковое приключение, борьбу против фэнтезийных сил зла, традиционно выпускаемых на волю к какой-нибудь праздничной дате. Действие наполняется многочисленными отсылками ко всему, что только могло прийти в наполненный шаблонами ум сценаристов. Однако потенциальная аудитория проекта (школьники) вряд ли сможет уловить богатство аллюзий.

Беспокойный Хеллоуин
(или «О роли сказок в воспитании детей»)

«Halloween morning. Rotting pumpkins. Burning leaves…»
(с) Randy Steckle, from the movie «Flatliners»

«Ритуалы, связанные с этим днём, с детства приучают людей к тому, что нужно отдавать злу какую-то дань, примиряться с ним, даже сотрудничать — вместо того, чтобы бороться со злом и решительно отвергать его, как учит Русская Православная Церковь»
(с) Протоиерей Всеволод Чаплин

Сходили с женой на фантастический комедийный фильм ужасов «Ужастики 2: Беспокойный Хеллоуин» режиссёра Эри Сэндела, сценарий к которому написал Роб Либер. Картина является сиквелом фильма «Ужастики» (2015) и поставлена по мотивам одноимённой серии детских книг писателя Р. Л. Стайна. Роберт Лоуренс Стайн, известный как Боб Стайн — американский писатель, актёр и продюсер, автор «литературы ужасов», ориентированной на детскую и подростковую аудиторию. Его называют Стивеном Кингом детской литературы. На данный момент им написано 489 повестей и сборников, из них на русский язык переведено 175. «Ужастики» — цикл его небольших книг для детей. В фильме самого писателя Стайна сыграл классный комический актёр Джек Блэк, известный нам с женой по фильму «Джуманджи: Зов джунглей», где он сыграл профессора Шелли Оберон (прекрасная девушка в теле смешного неуклюжего толстяка), и недавно просмотренного нами фильма «Тайна дома с часами», в котором он изображал опять же смешного и доброго волшебника Джонатана Барнавелта.

Вообще, Хеллоуин — современный международный праздник, восходящий к традициям древних кельтов Ирландии и Шотландии, история которого началась на территории современных Великобритании и Северной Ирландии. Отмечается каждый год 31 октября, в канун Дня всех святых. Хеллоуин традиционно празднуется в Западной Европе и Америке, хотя официальным выходным днём не является. Согласно Оксфордскому словарю английского языка, слово «Хеллоуин» впервые упоминается в XVI веке как шотландское сокращение английской фразы All-Hallows-Even (с англ. — «Вечер всех святых», even — сокращение от evening («вечер»); по-шотландски читается как «хэллувин»). Так в то время называли ночь перед Днём всех святых. Примерно в XVI веке сложилась традиция выпрашивания сладостей ночью 31 октября. Дети и взрослые надевали тканевые маски и ходили от одной двери к другой, требуя от хозяев угощение и мелко шаля. Обычай надевать ролевые костюмы и носить с собой «светильник Джека» появился только на рубеже XIX и XX веков, причём в обмен на деньги или еду изначально нужно было предлагать разные развлечения. Облачение в карнавальные костюмы — сравнительно недавно возникший элемент праздника. Впервые как полноценный обычай оно было зафиксировано в начале XX века и восходит к американским традициям костюмированных вечеринок.

Сюжет не оригинален и весьма банален: в канун Хэллоуина двое мальчиков, Сонни и Сэм, из маленького городка Уорденклифф решили освоить азы малого бизнеса по утилизации хлама. Развесили везде объявления с крикливым заголовком «Братья-мусорщики» и стали ждать наплыва звонков. Первый заказ не заставил себя долго ждать — какая-то женщина попросила ребят очистить от мусора старый особняк, забыв уточнить, что в нём когда-то жил неугомонный писатель Р. Л. Стайн. И уж тем более начинающим стартаперам было невдомёк, что знаменитый хоррормейкер оставил в потайной комнате рукопись своего первого (и неизданного) романа «Беспокойный Хэллоуин». Когда они открывают её, из неё вырывается кукла-чревовещатель Слэппи, который хочет создать свою собственную семью при помощи его хеллоуинских чудовищ. И теперь Сонни и Сэм вместе с сестрой Сонни, Сарой, должны постараться для того, чтобы помешать затее Слэппи до того, как всё будет потеряно.
Эри Сандел превращает историю в банальное подростковое приключение, борьбу против фэнтезийных сил зла, традиционно выпускаемых на волю к какой-нибудь праздничной дате. Действие наполняется многочисленными отсылками ко всему, что только могло прийти в наполненный шаблонами ум сценаристов — от «Оно» Кинга с вездесущим шариком до сериала «Однажды в сказке» (Мэдисон Айсмен в своей красной куртке один в один как Эмма Свон в исполнении Дженнифер Моррисон). Однако потенциальная аудитория проекта (школьники) вряд ли смогут уловить богатство аллюзий – у меня сложилось стойкое мнение, что современные подростки, мягко говоря, не слишком сильны в анализе и построении аналогий, и к тому же имеют память как у рыбок.

В целом фильм мне понравился – весёлый, позитивный, создающий праздничное настроение, наполненный прикольными шутками и забавными ситуациями – типичная бездумная комедия положений с неизбежным американским хэппи-эндом и, разумеется, с затравкой уже на следующий фильм во время финальных титров. Конечно, не обошлось без обязательной нынешней голливудской идеологии толерантизма: один из ребят белый зубрилка с весьма избыточным весом, другой – смышлёный негритёнок с мужественным характером, их школьные обидчики – тупые крепкие белые красавцы-негодяи, их мама – замученная сверхурочной работой одинокая разведёнка, а находчивый и трудолюбивый сосед – юморной и изобретательный китаец, истово исповедующий американские традиции и ценности «американской мечты». Всё чётко идеологически выдержано – либерализм записывается на подкорку.

Но неприхотливая красочная сказка от этого хуже не становится. Сказки детям необходимы, и страшные волшебные истории рассказываются молодой поросли испокон веков – ведь сказки в целом, в том числе сказы, сказания и былины, тысячелетиями выполняют очень важную роль в процессе воспитания детей и подростков.
И эта роль, с моей точки зрения, в общем является очень позитивной.
Русский философ Иван Ильин писал: «Сказка будит и пленяет мечту. Она дает ребенку первое чувство героического — чувство испытания, опасности, призвания, усилия и победы; она учит его мужеству и верности, она учит его созерцать человеческую судьбу. Сложность мира, отличие правды и кривды…»

Применительно к раннему «сказочному» возрасту все эти положения достаточно глубоко освещены в наставлениях «Христианского воспитания детей» (1905). В них подчеркивается, что изначально детская душа склонна и ко злу, и к добру. Вот почему чрезвычайно важно «от самых дверей жизни» «отвести их от зла» и «навести на… добро», сформировать «привычку… к добру». Все это связано с тем, что «нежный возраст легко принимает и как печать на воску запечатлевает в душе то, что слышит: преимущественно с этого времени жизнь детей наклоняется к добру или ко злу. Если, начиная от самых дверей жизни, отводят их от зла и наводят на путь правый, то добро обращается у них в господствующее свойство и природу, потому им не так легко перейти на сторону зла, когда сама привычка будет влечь их к добру».

Следовательно, с позиции чувственно-эмоционального строя сказка предназначена для привития ребенку на экстрасенсорном этапе основополагающих начал нравственности и духовной этики человеческой жизни. Она как раз и представляет собой ту базовую духостроительную «технологию», которая «отведет» первичные установки души от зла и «наведет» ее на добро, а в целом сформирует «внутренний стержень души», который будет гарантом охраны подрастающих поколений от «всякого порочного и бесчестного дела».
Сказки по своей чувственно-эмоциональной ориентации представляют собой универсальную технологию активного формирования нравственных установок ребенка на подсознательном уровне, технологию формирования его активного этического отношения к фундаментальным противоречиям человеческой природы — к добру и злу. С эмоционально-чувственных позиций сказка — это первичная этическая система координат, с которой ребенок начинает соизмерять свою произвольную волю, отношение к миру. Она — универсальный базовый духостроительный механизм возвышения ребенка и формирования его первичной нравственно разумной структуры добротворящей личности на главной ступени человеческого строительства — на этапе сверхчувствительности.

Сказка подготавливает чувства и дух ребенка к предстоящим испытаниям и тем самым формирует определенный социальный иммунитет — духовный стержень к этим испытаниям, которые обязательно встретятся на его жизненном пути. Это универсальный способ открыть детям на подсознательном уровне скрытую логику предстоящей им жизни, заложить в их подсознание алгоритм духовной стойкости и нравственных поступков при различных соблазнах, в том числе в трудных жизненных ситуациях.

Я слушал сказки с самого глубокого детства. Мой дед по отцу – крестьянин, прошедший гражданскую и Великую отечественную войны рядовым солдатом, был прекрасным рассказчиком. Мы с моими старшими двоюродными братьями садились у него в ногах возле открытой печной заслонки и, глядя на рыжие языки огня, лижущие чернеющие в пламени поленья, с замиранием сердца слушали размеренную, тихую, весомую дедовскую речь. Дед часто делал паузы, будто вспоминая, иногда надолго замолкал, вороша кочергой переливающиеся бардовыми рубинами россыпи углей, отчего в печную трубу взлетали снопы оранжевых искр – и это придавало его сказкам и сказам какую-то особенную правдивость и искренность, словно тем волшебным событиям, о которых он нам рассказывал, он сам был свидетелем.

P.S. А много лет спустя, лет 10 назад, до моего инсульта и до постройки в нашем дворе бетонных небоскрёбов, я так же вечерами, когда начинало смеркаться, собирал вокруг себя в моём дворе детей, мальчишек и девчонок примерно от 5 до 11 лет, разводил возле лавочки маленький костерок из принесённых ими из лесопарка хвороста и досок, и, вороша алеющие угли, рассказывал детишкам запомненные мною с детства страшные истории, а они слушали меня открыв рот. Эти «мои детишки» называли меня «дядей Страшилой», и до сих пор время от времени какая-нибудь незнакомая мне молодая женщина с коляской или с ребёнком за ручку, встречая меня на улице, улыбается и неожиданно говорит мне – «Здравствуйте, дядя Страшила!». И я улыбаюсь ей в ответ.